Который день просыпаясь под звуки проливного дождя, Прия спросонья прислушивается к звукам как за окном, так и в доме. Все было как обычно: сопение со стороны кровати Нилама, тихие шаги матери на кухне, и ничего, кроме ветра и дождя на улице - но отчего-то сердце девушки было не на месте. Она мысленно связала эту тревогу со вчерашним поздним возвращением отца домой, вот уж кого не стоило ждать к утренней молитве. Прия нехотя покидает нагретую постель, принимаясь за сборы к работе, причем скорейшие. В такую погоду нет смысла надевать ничего красивого, и все же девушка как раз постирала материнское зеленое сари, которое она в последнее время облюбовала, да и подходящая нижняя юбка с топ в цвет имеются. Решено, сегодня она в настроении побыть звездой среди коров, а если уж ее пошлют торговать, то даже и не зря наряжалась. В шторм никто не пойдет на рынок, но если рынок, так сказать, придет к ним - наверняка купят хотя бы молока, ходовой продукт как-никак. Нилам не спешил вылезать из кровати и, кажется, пытался урвать себе лишний часик сна и даже уговаривал на это мать, в то время как Прия, закончив со сборами в ванной комнате, нехотя заходит в комнату родителей за сари. Отец развалился на освободившейся кровати звездой и время от времени похрапывал, а в комнате совсем нечем дышать из-за перегара и спертого воздуха. Еще, кажется, пахнет рвотой, то ли из-под кровати, то ли изо рта родителя. Какая же мерзость. Перед уходом Прия приоткрывает окно совсем немного, впуская в комнату порывистый влажный ветер, и сообщает об этом матери, явно опасаясь воров, будто у них есть, что красть. Мать лишь отвечает, что Прия слишком много беспокоится, и девушка думает, что ведь никогда нельзя быть слишком уверенной в безопасности, это рано или поздно выйдет боком. В последнюю очередь она собирает себе завтрак из мандаринов и куска традиционного сыра панир, завернутого ею во вчерашний хлеб, и, свернув все небольшим обрезком ткани, укладывает завтрак в тряпичную сумку через плечо. Как обычно, не дожидаясь начала утренней молитвы Кришне, она спешит покинуть дом, впопыхах помахав матери рукой и потрепав братика по волосам. Всё, ушла!
Подобрав стоящую у их крыльца крепкую палку из леса, без которой передвигаться по размытым ливнем тропам попросту невозможно, Прия уверенными шагами покидает Тоу и сосредоточена лишь на том, чтобы не поскользнуться в грязи и не заляпать один из любимых нарядов. По пути, она знала, ей встретится полно крупнолистных кустарников, и самый крупный лист сослужит ей зонтом в эту непогоду. Дорога до лежащей у нее на пути деревни занимает час, до следующей еще полчаса, а там уж и до обособленной фермы оттуда рукой подать. Девушка знала этот путь и леса вокруг деревни как свои пять пальцев и даже как-то раз шла на работу напрямую через джунгли, срезая углы, где могла, так что обычным штормом ее было не напугать, что нельзя сказать о жителях соседних деревень. По пути ей встречались лишь рыбаки, и те неприветливые, и Прия грешным делом думает, что по-хорошему могла бы остаться сегодня дома, но быть запертой в одном помещении с отцом с похмелья ей не хотелось, да и раз она сказала, что придет сегодня - обязана явиться.

Фермеры Шаан и Вритика и впрямь не ожидали, что она придет, но вот она, стоит улыбается на их пороге, вся мокрая, зато голова под листиком. Семьей они были простой, да и сложно было не воспринимать Прию, как часть семьи, когда она с малых лет трудится на их ферме, поэтому девушку тут же заворачивают в шаль и садят к огню, где она и принимается за завтрак, пока кое-как сушится и греется перед работой. Прия не сильно восприимчива к неудобствам, но от предложенного супа, оставшегося с завтрака, не отказывается, вдруг еще заболеет? У пары имелись и свои дети, но те были напорядок младше Прии, да и когда та начинала у них работать, хозяйство еще держал отец Шаана, а сам он был юнцом, не ценящим, что его семья обладает целой фермой, а потому девушка мало его тогда знала. К счастью, с вместе с удачным браком и последующим отцовством к нему пришла и мудрость, и теперь он вполне успешно управлял своей фермой, поживая куда лучше, чем многие. В их захолустье на спросе на молочные продукты можно и нужно было наживаться, чем он и занимался, а Прия только помогала, подкидывая такие вот дурные идеи, как ходить по домам под дождем. К её сожалению, Вритика оказывается категорически против этой затеи еще до того, как она изложила ее суть и преимущества, и Прие только лишь и остается, как доесть суп и приняться за работу, благо, что под крышей. В хлеву она в первую очередь прибирается, попутно проверяя состояние проснувшихся коров, в особенности недавно отелившуюся, но ничего вызывающего тревогу не находит. Можно доить! Еще девушка кормит коров приготовленным хозяйкой кормом из яблок и сена и оставляет им воду, а живущего в более сухом и теплом предбаннике теленка с рук поит молозивом с водой, не уставая умиляться еще не достигшему и двухнедельного возраста ребеночку. На десерт у коров свежая трава, и Прия нехотя возвращается под дождь, прикрывшись куском шифера, не позволяя коровам отходить слишком далеко от хлева, и так травы предостаточно. Девушку не покидают тревоги, начавшиеся еще с пробуждения, и она пытается представить, чем сейчас заняты домашние. Нилам наверняка на занятиях у их единственного на всю деревню учителя, если не придумал какую-нибудь отговорку, чтобы остаться дома, а мать должна была уже заботиться о головной боли отца. Прия не планировала возвращаться домой до ужина, а обедом ее кормили здесь, но отчего-то именно сегодня ей было тоскливо вдали от дома. Не зря мать говорила, слишком много она волнуется, нужно просто перестать беспокоиться и сосредоточиться на работе. По окончанию её рабочего дня коровы все вычесанные, любовно наглаженные и дважды покормленные, а сама Пател устала как собака. Впрочем, ничего нового.

Девушка спешит домой до темноты, которая зимой наступала едва ли не сразу после обеда, и в закатных лучах чуть ли не бегом преодолевает путь между деревнями. С собой у нее бутылка парного молока и деньги за смену, и такой оплаты ей вполне достаточно, чтобы продолжать заниматься чужим хозяйством день за днем. Ух, сейчас она добавит рупий в свой тайничок на черный день, и сразу же исправится настроение. Тоу уже совсем близко, но того, что случилось с ее родной деревней, Прия не видит вплоть до конца тропы, до последнего строя сладкие планы на остаток вечера. Поспать бы пораньше лечь!
Пател встречают лишь руины, и она далеко не сразу понимает, что вообще произошло, от неожиданности замерев на месте. Каменные оболочки домов стоят на месте, пожранные изнутри языками пламени, все поломано, перевернуто и сожжено, а вокруг ни души. Что за... Откуда огонь, когда такой шторм?! И где все, раз уж случился пожар? Ответ на этот вопрос становится болезненно очевиден, когда в лучах заходящего солнца она видит изуродованный обуглившийся труп, в котором с трудом узнает одного из своих соседей, прежде чем перевести взгляд на собственный дом. В голове наступает какая-то звенящая тишина, постепенно вытеснившая все прочие звуки.
- Мама.. Нилам! - выкрикивает Прия прежде, чем успевает подумать, что где-то рядом еще могут быть разбойники. Ей попросту не до этого. Она не может устоять на месте и уже и впрямь бегом преодолевает расстояние до отчего дома, отказываясь верить собственным глазам. Тот факт, что у нее не осталось ни дома, ни семьи, и та же участь постигла всех жителей её деревни, попросту не помещается в девичьей головке, где минутами ранее были планы на ужин и ранний сон.
16:00

Отредактировано Прия Пател (Воскресенье, 17 октября, 2021г. 10:12:44)

Прия не может даже заплакать, ведь это значило бы поверить в случившееся. Она сломя голову несется навстречу притаившимся в доме разбойникам, которые имели наглость оставаться в разоренной ими деревне, а надеется увидеть живых и невредимых родных, вопреки всякой логике и кричащем об опасности чувстве самосохранения. Ничего ей больше не важно, ни грязное сари, ни опасное похмелье отца, лишь бы не оставаться совсем одной. Не успевает она и пересечь порог дома, как в один момент земля с тупой болью уходит из-под ног, а перед глазами все расплывается и чернеет. Добегалась девчонка, нарвалась на разбойников, да только вместо традиционных издевательств, которым девушки ее возраста подвергались при набегах, её волокут в совсем другое место и оставляют прикованной к предполагаемому трупу. Вот так развлечения у этих кочевников.
Прийдя в себя после сравнительно недолгой насильной потери сознания, Прия оглядывается и было берется за болящую голову, да что-то мешает руке. Цепь! Откуда на ее руке цепь? И с какой целью ее приковали посреди развалин сарая?! Прия с силой дергает рукой, намереваясь проверить, к чему в этой горе мусора её приковали, а заодно оглядывается по сторонам. Пока она была без сознания, на улице быстро потемнело, но ни звуков, ни движения вокруг себя она не наблюдает. Очень странно, ведь кто-то же её ударил и переложил сюда, заковал... Нужно быть начеку! Её рука явно закреплена к чему-то подвижному, при натягивании это что-то поддавалось и двигалось за ней, и девушка решает наощупь проверить, что с этой напастью делать, пока она в одиночестве. Если что-то не тяжелое - убежит вместе с гирей, ну а если тяжелое... Мысли девушки прерывает ощущение влажной шерсти под пальцами, еще и теплой в довесок. Кто это? Неужто здоровяк Вишал? И почему под целой грудой мусора, будто спрятанный труп? Прия кое-как, на коленях подбирается ближе и берет незнакомца за руку, присматриваясь и понимая, что никакой это не Вишал, таких белоснежных и заметных даже в полутьме соседей и знакомых у нее не водилось. Тогда кто это и откуда здесь взялся?!
- Эй. Эй! Ты живой там? - она свободной рукой пытается сдвинуть в сторону разделяющие их бревна, помогая себе ногой. Пока тот не откликается, она снова в ужасе оглядывается боясь этим шумом привлечь внимание своих обидчиков. Ничего не взяли, ничего ей даже не сделали, но зачем-то приковали ее к умирающему антропоморфу неизвестного происхождения. Смешно им, наверное, оставить и без того убитой горем девушке труп вдовесок, еще и такой, который она не сможет с собой утащить. Девушка сужает свою ладонь, загибая первый и последний пальцы, и безуспешно силится вырвать руку из кандалов, причиняя себе лишь новую боль. Что же за напасть такая!
- Эй ты!! - крайне фрустрированно окликает чужака Прия, взявшись рукой за цепь и подергав чужую руку из стороны в сторону. Где она вообще? В бывшем сарае наверняка водились топоры и пилы, без которых жизнь в их захолустье крайне проблематична. Если и впрямь помер, придется тащить его труп с собой на поиски инструментов, а там уж она как-нибудь решит возникшую проблему, избавившись либо от цепи, либо от чужой лапы, мешающей ей сбежать. С другой стороны, хотя бы осознание произошедшего с ее деревней и семьей отошло на второй план, и теперь девушка нервничала из-за того, что не может побежать искать выживших по ближайшим деревням, а должна сидеть здесь непонятно к кому прикованная. У нее совершенно нет времени на такую глупость!

Нилам, будучи умным, но ленивым мальчиком, после молитвы и завтрака лег досыпать. Прию плохой погодой не остановить, а вот ему во время дождей больно уж хочется спать, а потому он, спасаясь от вездесущей матери, ложится под руку отца и вполне мирно засыпает. Нилам был отцовским любимцем, наследником и гордостью, и пусть иногда это приходило с завышенными требованиями, он не боялся неуравновешенного отца. Если его вовремя порадовать, эта бомба замедленного действия давала осечку и возвращалась в мирное состояние, да только все так устали с ним мириться и задабривать, что уже не пытаются. А вот Нилам искусством манипуляций над отцом овладел еще в детстве, хоть тогда даже и не понимал, что дергает опустившегося на дно родителя за ниточки, направляя в более мирное русло и снижая в нем градус ярости, пока скандал не превратился в драку.
Нилама будит резкий подъем дремавшего отца, а затем он слышит, что его так побеспокоило. На улице истошно кричали женщины, надрывался чей-то грудничок, да и беспокойный топот копыт был как-то не к месту. Отец вылетает из комнаты в пижаме, а он так и остается лежать. Хочется побежать следом за ним, вооружиться, защитить родной дом, но инстинкты твердят о другом.
- Мам! Мама!! - зовет он, тоже поднявшись с широкой кровати, но не слышит ответа. Со стороны оставленной нараспашку открытой двери разносятся страшные звуки и беготня, и паренек принимает единственно верное решение в такой ситуации: бежать. Родителям его труп никак не поможет, да и куда ему в 11 лет сражаться с разбойниками? Он еще даже не прошел через подростковый скачок в росте, будучи больше ребенком, чем взрослым. Нилам открывает пошире приоткрытое окно с видом на джунгли и ногами вперед пролезает в него, приземлившись и сразу бросившись наутек. Как и любой другой местный ребенок, он знал эти леса наизусть, и в них имелась пара мест, где, он знал, можно спрятаться и переждать как опасность, так и непогоду. На полпути между Тоу и ближайшей деревней была река, а если вместо переправы вброд пойти вверх по течению, рано или поздно наткнешься на старую рыбацкую хибарку на их стороне реки. Та была заброшенной, но иногда использовалась как рыбаками, так и ищущими новых мест для игр детьми. Туда он и направился, напоследок обернувшись на родную деревню и тут же пожалев об этом. Кому-то прямо у него на глазах проломили голову, а в соседских выбитых окнах пылал пожар. Удалось разглядеть и одного из налетчиков, но пока тот не заметил его, Нилам скрывается за линией леса и несется вглубь, то и дело подскальзываясь и запинаясь, но не останавливаясь ни на секунду.
Надо сказать, через лес он бежал не один, но осознание оторванности от родителей и даже Прии не дает ему прибиться к другим выжившим. Вдруг заберут его черти куда, будто какую-то сиротку, нет уж, лучше он как-нибудь сам. Нужно лишь переждать, обезопасить себя на время, а потом уже искать помощи. Прия была его единственной надеждой, но додумается ли она искать его в лесу, а не по домам знакомых в других деревнях?

Отредактировано Прия Пател (Воскресенье, 17 октября, 2021г. 21:48:18)

На любое действие всегда находится противодействие, но Прия как-то не ожидала, что на ее потуги освободиться вообще отреагируют, а тем более так агрессивно. Ну подергала за цепь, ну покричала, подумаешь! Пател не успевает, да и не может отпрянуть, когда на рука оказывается больно укушена будто бы в назидание, еще и орет на нее. Что за кусачий дикий идиот там засел, Прие почти не видно, но это не мешает ей начать ругаться на него после первичного болезненного вскрика. Удается разглядеть лишь детали и очертания, из которых составляется примерный портрет, а следовательно, и оскорбления в его адрес.

- Ты кто такой, чтобы меня кусать, ты, недоросль белобрысая?! Ух я тебе сейчас, доберусь только...  - предварительно одернув и ощупав свою руку, начинает заводиться Прия, готовая в принципе укусить в ответ, да только того же эффекта это не возымеет. Больно было ужасно, хоть кожа и цела, синяк останется точно. Да и какой синяк, от непонятно чьих клыков, и прямо на видном месте. Тот наконец затихает и успокаивается, а Прия сетует, что не успела вмазать тому по морде, пока рука еще была близко к его пасти. Такой удар пропустила, а снова лезть на агрессора, еще и первой - страшно.
Впрочем, её руку и так бесцеремонно тянут обратно, и Прие вновь приходится почти распластаться на всяком мусоре, чтобы не поранить и так болящую на сгибе кисть. Кандалы крепко врезались в кожу, так, что невозможно даже просто провернуть руку, а на запястье уже красовалась натертая металлом ссадина. Если они и дальше так будут, Прия рисковала повредить всю кисть своей ведущей руки, но даже боль не в силах заткнуть девушке рот, когда на нее снова что-то рявкают.

- ДУМАЕШЬ, МНЕ НРАВИТСЯ ЧТО ЛИ С ТОБОЙ ТУТ ЛЕЖАТЬ?! ВИДИШЬ, Я ТОЖЕ ТАК УМЕЮ!! - устав терпеть непонятные ей нападки, громогласно заявляет Прия, в доме которой мало какие разговоры проходили без повышенных тонов. Девушка крикнула далеко не на пределе своих связок, еще и ощутимо дернула антропоморфа в ответ, чтобы знал, как это неприятно. - А ну живо вылезай! Топор нужен, и нечего там валяться, как какой-то алкаш. - все еще резко, но хотя бы не громко добавляет девушка, со своей позиции вообще не понимающая, в чем у него там проблема. Она снова пытается одной рукой раздвинуть доски и докопаться до этого кусачего иностранца, еще неизвестно как оказавшегося в ее деревне на момент нападения. Что за язык такой дурной? Чей-то дальний родственник? Житель другой деревни? Сплошные вопросы и ни одного на них ответа. Прия уже сама заглядывает в отверстие, в которое уходила ее цепь, надеясь, что за это ее не укусят уже за нос. Все же интересно, кто это там прячется, да и чем быстрее они вместе начнут передвигать препятствия, тем быстрее смогут подняться и найти так необходимый им топор.

А блондинчика знатно так завалило, там не только видные снаружи доски, но еще и камни, да еще и по самое бедро, как замечает Прия с новой перспективы, заодно расслабив натяжение цепи для своего комфорта. В темноте она замечает попытки освободиться, но у предполагаемого недоросли-подростка не хватает сил подолгу скидывать с себя камни, еще и одной рукой, аж запыхался. Зато вот дергать за цепь и тем самым заставлять Прию то протаранить плечом стену, то проехаться боком по навалу мусора он не упускает ни единого случая. Девушка на несколько секунд теряет бдительность, на глаз оценивая масштабы ловушки и стараясь придумать, как, не влезая в слишком узкое для двоих пространство, помочь этому полоумному и тем самым помочь себе, как ее вдруг в очередной раз испытывают на прочность в самом буквальном смысле. Так и руку оторвать можно вообще-то!
- Да стой же ты! - восклицает Прия, которую без особого труда утянули невесть в какую позу, еще и непонятно, зачем он с ней так бесцеремонно обходится, не то запугивая, чтобы не дергалась, не то и впрямь желая навредить, а может быть и вовсе от буквальной дикости нрава. Пател чувствует жжение в ссадине на запястье и пытается было ненавязчиво утянуть его обратно, хоть осмотреть, как тут ее рука оказывается предметом интереса незнакомца. По крайней мере, так ей поначалу кажется, когда ее удерживают за предплечье и откровенно чешутся об ладонь мордой. Первая реакция - в панике отпрянуть от кусачего пса и вывернуть локоть в другую сторону, что она и пытается сделать, пока над запястьем снова не смыкаются зубы, на этот раз лишь предупреждающе. От Прии исходят тоненькие звуки отвращения, когда между пальцев руки она чувствует склизкую тягучую слюну, как и по всей поверхности кисти, и тогда в проем между ними влезает вторая рука девушки, будто бы норовя ладонью заехать по чужому носу, но на деле лишь пытаясь отпугнуть непонятно что себе позволяющего незнакомца. В темноте Прия не замечает крови, которой испачкана ее рука, ведь та вся чем-то да покрыта, причем помимо ее воли.
- Ах ты поганец, ты что там такое творишь?! - снова верещит девушка, ведь ей легче быть покусанной раз-другой и приложенной об стену, чем терпеть откровенные издевательства над собой. Места, где оковы нарушили целостность кожи, щиплет лишь сильнее, но постепенно до нее все же начинает доходить смысл происходящего с ее рукой непотребства. Если ей хватит гибкости руки и навыка, таким вот нехитрым способом она вполне могла освободиться. Все еще фу, конечно, да и неудача грозила лишь более серьезными царапинами и содранной кожей, но если у нее был хоть малейший шанс разъединить их руки, она готова ради этого пострадать. После всего оказанного сопротивления ее рука в один момент расслабляется, если не считать периодической нервной дрожи от специфичности ощущений. Чем быстрее она сможет освободиться из плена, тем скорее наконец займется своими поисками. После того, как в ответ поможет этому грубияну. Наверное. Если сам не справится.
Прия старается прислушиваться к происходящему вокруг, хоть как-то отвлекаясь от сущей пытки для ее самообладания. Она надеется услышать хоть что-нибудь, кроме  фырканья где-то под мусором, желательно других выживших, которые могли бы им помочь, но слышит лишь студящую кровь тишину. Девушку пробирает дрожь, хоть ей вовсе не холодно, и она с новой волной решимости снова лезет свободной рукой к закованной, хватаясь за кандалы и стараясь вытянуть из них пережившую моральную травму руку. Пальцы снова складываются под ладонью, но Прие с первых секунд понятно, что даже скользкую руку без травм из этих кандалов ей не вытащить. Несмотря на уверенность в том, что это невозможно чисто физически, она пробует вновь и вновь, просто отказываясь принимать поражение и так это оставлять. Зря она что ли терпела на себе чужие слюни?! Нет уж, вот сейчас точно получится... Еще чуточку... И еще вот тут посильнее стиснуть...

Прия и впрямь считала, что, раз ей совсем не отвечают на ее языке, значит, незнакомец его попросту не знал, и это лишь добавляло им обоим проблем еще и с коммуникацией. Зато при ком-то, кто понимает ее речь, она бы не стала так отборнейше материться на не поддающиеся ей кандалы, дословно копируя манеру отца и теряя всякое самообладание. Не останется она здесь и никто ее не заставит, не удержит даже крепкая цепь, но и руку себе ломать все же не стоит, пока ситуация не слишком критическая. В конце концов, это не она барахтается под валунами и кусками крыши, не в силах себе помочь. После всех тщетных попыток Прии освободиться запястье болело пуще прежнего, не помогал и тот факт, что кандалы были грязные и невесть где побывавшие, а вся рука девушки покрыта слюной. С поражением и несвободой трудно мириться, особенно такой своенравной девице, как Прия, но раз сделать с этим она ничего не может, то и расстраиваться незачем. Поводов для этого у нее и так выше крыши, и ни об одном из них она старается не думать, сосредоточившись лишь на насущных проблемах.

- Эй там, надо попробовать толкнуть вместе. Понял? Вместе толкать! - решительно заявляет девушка и свободной рукой наощупь берется за ближайшую доску из числа придавивших ногу антропоморфа, а затем по цепи находит чужую руку, направляя ее в ту же сторону без слов. Ну не понимает он ее, надо же как-то пояснить, что по отдельности их труды тщетны, а вот вместе может и получиться. Нет сил помочь - хоть руку пусть вытянет, чтобы ей не мешать. - Раз. Два. Три! - обеими руками Прия пытается отодвинуть доску вместе с наваленными камнями, но та еле поддается. Что ж, ладно, тогда надо разобраться с камнями. В темноте девушке почти не видно всех деталей завала, как не видно и того, что нервный блондинчик истекал кровью, пока она обеими руками расчищала пространство вокруг, чтобы вновь попытаться расшатать этот недвижимый завал.
Если она верно понимала расположение сарайных балок наощупь и в полутьме, это вполне осуществимая задача, если они перестанут дергать руки в разные стороны и вместо этого направят свои усилия в одно продуктивное русло. Каким бы необъяснимо злобным ни казался ей антропоморф, сейчас Прия бы тоже была не в восторге, окажись она на его месте. За укусы она с него еще, конечно, спросит перед уходом, но чтобы хотя бы оказаться нос к носу с этим болваном, нужно было разгрести этот чертов завал!

Ну наконец-то, злополучная куча мусора поддается, сначала сдвинувшись с места, а затем покосившись и съехав в сторону. У Прии в груди ёкает сердце от громких звуков совсем рядом, но за ними она не слышит никаких тревожных звуков от застрявшего в глубине завала Бэла. Впрочем, и радоваться было рано, ведь тишина не гарантировала успеха. Вдруг ему в висок прилетел валун, и все? Или сознание потерял... Прия не успевает утолить свое любопытство, так как навстречу ей из темноты вдруг высовывается совсем не беленький подросток, а какая-то злобная рыжая морда. Девушка благоразумно отодвигается в сторону и от неожиданности еле поспевает следом за ним, оценивающе разглядывая пса, пока тот приводил себя в порядок, переоценивая свое желание сводить с ним счеты. Пусть на нее поднимали руку мужчины и покрупнее, от них она хотя бы могла убежать, а тут никак. Вдруг взгляд Прии перехватывают, будто чувствуя, что прямо сейчас составляется его психологический портрет, и ей хватает такта перестать разглядывать явно не местного антропоморфа, хоть к нему и масса вопросов. Откуда он здесь, в этой глуши? И где те негодяи, что напали на нее и сковали их вместе?! Были ли это мародеры или... Ничего решительно не складывалось воедино, но оно и неудивительно, у Прии слегка кружилась голова после удара, лишившего ее сознания, и в данный момент соображала она и впрямь туговато.

Только отряхнувшийся и расправивший плечи пес собирается сделать шаг, и украдкой следящая за ним девушка уже готовится пойти следом, как вдруг тот падает и тянет ее за собой. Ну уж нет! Не взирая на предупреждающее рычание, Прие приходится сделать шаг навстречу и утопить носки и без того грязной обуви в грязи, едва не наступив антропоморфу на нижние конечности, но зато найдя баланс с помощью рук и странной позы. Девушка не была ловкачкой, но когда живешь на местности, где падение порой значит верную смерть, волей-неволей разбудишь пару инстинктов.
- Будто это я шлепнулась в лужу... Не рычи на меня, упырь. - не удерживается от тихого комментария Пател, все равно ее не понимают, верно? Она все же делает полшага назад, отходя на безопасную для себя же дистанцию и ощутимо наклонившись с вытянутой рукой, дожидаясь, пока Бэл соизволит встать. При свете выглянувшей из-за туч луны, да еще и на сравнительно небольшом расстоянии, ей становятся видны неестественно темные пятна на в целом светлой шерсти, да и на своей вытянутой руке замечает подсыхающую и стягивающую кожу кровь.

- Ты что, ранен?! - обвинительно, прямо-таки с претензией спрашивает Прия и, вопреки адресованному ей ранее предупреждающему рыку, все же садится на корточки рядом, подобрав свое сари, и тщетно пытается разглядеть, откуда именно идет кровь. За сумкой она не замечает основной проблемы, раны на животе и скорее рассматривает его ноги, в особенности ту, что придавило завалом до этого. Прия делает это не из лучших побуждений, а потому, что остаться прикованной к трупу это объективно страшно, особенно посреди разоренной деревни и других трупов вокруг. На всякий случай девушка достает из собственной сумки белую ткань, готовая зажать ею рану, ну или отдать псу для этой же цели, неважно.
- Только не вздумай умирать. - добавляет она с хмурым взглядом, немного подумав и предложив сложенную в несколько раз ткань псу. Все же они друг друга не понимают, да и характер у антропоморфа отвратный и не располагающий к себе, так что пусть сам возится со своими ранами, а она просто посильно поможет и постоит рядом.

Девушка, конечно, не понимает, чем именно ей угрожают, но язык тела зачастую говорит больше и правдивее любых слов. Прия молчит в ответ, первой прекращая их перепалку, хотя бы на время, делая большую скидку на самочувствие и кровопотерю. В конце концов, они в одной лодке, пока не найдут, как друг от друга избавиться.

Прию тем временем отвергают в лучших чувствах, которые она могла себе позволить к незнакомому покусавшему ее грубияну, и лишь закатывают глаза в ответ на попытку проявить сочувствие и помочь с ранами. У антропоморфа вот лишней ткани точно не водится, и так без рубашки валяется, но нет, надо проявить свой дрянной характер, продемонстрировать не пойми что. Она шла на мировую, но у товарища по несчастью немного другие планы. «Ах так, да?! Да пожалуйста. Отрежу тебе лапу, когда сдохнешь без моей помощи, псина ты блохастая.» - со зла думает Прия, лишь на секунду отвлекаясь на то, чтобы спрятать ткань обратно.

Этой секунды хватает, чтобы и без того борзый антро принялся спускать штаны, секундами позже вызывая у Пател неподдельный и потому задорный визг отвращения, за которым следуют рассерженные шлепки по рукам и предплечьям свободной рукой. Она могла бы ударить сильнее и кулаком, да и место выбрать посолиднее и побольнее, но пока и сама не была уверена, дурные намерения у Бэла или ему просто не хватало элементарного воспитания, чтобы хотя бы предупредить ее отвернуться.

- Держи штаны на себе, упырь! Как ты смеешь при девушке такое делать?! Засранец, ты и так полуголый!!! – с последним оскорблением она наконец отстает от пса и прижимает руку к себе, хотя подозревает, что этой выходки ей не простят. Отец бы точно не простил. Ну все, можно готовиться лететь в грязь, покусанной, и это лишь самое безобидное, что приходило ей в голову после его попытки раздеться. Не под себя же Бэл хотел сходить по делам? Против воли девушка проводит все новые и новые параллели между алкашом-отцом, тоже непривередливым в таких вещах, и незнакомым, но пугающим ее антропоморфом. Даже покинув этот мир, родители воистину продолжают жизнь в своих детях, и это был далеко не первый мужчина, которого Прия видела сквозь призму своего восприятия, но первый, от которого ей прямо-таки некуда бежать, а хочется так, что она еле стоит на месте, дергает коленями и вообще отказывается садиться, будто вот-вот рванет, забыв о цепи.

Вот и все, доигралась. Прия весьма фривольно вела себя в силу характера и воспитания, не стесняясь кричала в ответ, распускала руки, но ведь и спутник у нее не подарок. В Тоу с тобой еще и не такое всем селом могли сделать, если снимешь при девушке штаны, а уж она так точно имела полное право злиться! И все же, глядя в безумно поблескивающие почерневшие от ярости глаза Бэла, девушка лишь сильнее убеждается, что не прогадала, он в точности как ее папаша, и сейчас между ними начнется заведомо неравный бой. Что ж, сама нарвалась, теперь самой и отвечать. Нельзя убежать - значит, надо хотя бы уворачиваться, потому как если отец бил и остывал, этот гад вряд ли проявит к ней такую милость, вон как орет на нее, скалится, жуть!

Прия, вся напружиненная и подвижная от собственных не на шутку разыгравшихся нервов, отклоняется назад, успев избежать загребущей лапы, и едва не падает задом в грязь, вовремя притянув себя обратно с помощь натянувшейся цепи. Пока повезло, но антропоморф явно не старался ее ударить, а скорее схватить, но ничто не мешало ему разозлиться небольшому провалу и переборщить с последующим самоутверждением.

- А ну хватит, ты сам виноват, извращенец! Ну успокойся же ты наконец! Хватит! - не менее разозлённо кричит Прия, хоть и предлагает мир, выставив перед собой обе руки, будто те ей помогут. Её злоба, питающая эту дерзость и смелость, не пройдет ни с её обезвреживанием, ни с болью, ни тем более с тасканием за волосы. Сейчас, пока она активно убегала от того факта, что стоит посреди своей разоренной деревни, и где-то рядом, в темноте, вполне могли быть трупы ее родителей и друзей, в груди все равно поднималась волна непрошенных чувств, которые мало какое отношение имели к Бэлу, и все равно на него выливаются. Вторя разыгравшейся у обоих на душе буре, шторм начинается и снаружи.

- Чем я заслужила это все, а?! Укусы, об стену меня приложил, вся рука в мясо! Мне надо искать брата, мне некогда терпеть твои взбрыки! - с острым ощущением несправедливости всего происходящего истерично спрашивает Прия, зная, что ее не поймут, и потому позволяя себе пожаловаться. Девушка позволяет каплям просто катиться по голове и лицу, как и по все еще вытянутым перед собой голым рукам, но эти ощущения лишь напоминают ей о дождливом утре, когда она покидала деревню и все было хорошо. Никуда от этих мыслей не деться, а еще от этого негодяя, будто совсем не понимающего, где они и как надо обращаться с людьми, чтобы те помогали. За хвост бы его оттаскать, как он хотел оттаскать ее за волосы!

Прия до последнего не верит, что на нее раздумали нападать, и держит руки перед собой. Хоть она призывала незнакомца к спокойствию, сама она была далека от этого состояния. Они долго наблюдают друг за другом с напряжением и опаской, показывая взаимное недоверие, но на этот раз ее и впрямь пронесло. Антропоморфа больше интересуют его собственные раны, а девушка наконец переводит взгляд в сторону своего дома, который не столько видела в темноте, сколько чувствовала ноющим сердцем. Все, чего она хотела - раздобыть огня и обойти деревню, поискать выживших и пересчитать мертвых, но с таким несговорчивым и не понимающим ее спутником это не представлялось возможным. А ей без этого покоя не будет. Зараза.

Отвлекшуюся Прию куда-то тащат с агрессивной командой, и запястье напоминает о себе острой болью, отчего девушка шипит, но все же не может не пойти следом, иронично сравнивая себя с собакой на поводке. Пожалуй, видеть свой дом после этой кошмарной атаки она не готова, и даже благодарна провидению за то, что вокруг было темно и тучи сгустились. Она ступает осторожно, боясь того, на что она может наступить, и молча идет чуть позади, не натягивая цепь. Если вдруг споткнется в темноте, будет, за кого зацепиться. Они уверенно направляются к дому семейства Капур, и по пути Прия замечает очертание трупа в поблескивающей луже на главной дороге. Вид мертвого земляка заставляет сердце забиться чаще, а глаза все же наполниться слезами, потому что завидная ширина плеч убитого до боли напоминает ей отцовскую. А уж что могло ждать ее в доме Капуров, ей и подумать страшно. Те не были в особо хороших отношениях с ее семьей, но сейчас ей было жаль всех и каждого, кто сложил головы, защищая свои дома от бессмысленного набега. Как же это все неправильно. "Еще этого не хватало, не смей реветь! Не сейчас! Не при этом хмыре!" - Прия зло смахивает непрошенные слезы свободной рукой, совсем перестав смотреть перед собой и малость врезавшись в этого самого хмыря.

- Что ты там бормочешь все время? У тебя тоже что ли деревню вырезали? Откуда ты вообще на мою голову... - бубнит в свою очередь девушка и не сбавляет ход, будто и не задевала его плечо по неосторожности. Извиняться Прия не любит, да и не собирается, ведь он собственноручно уже нанес ей гораздо больше вреда, чем она своими шлепками по рукам для проформы. Порычит и вытерпит. Пател заглядывает в окна дома уже на подходе к нему, будто бы могла что-то там разглядеть, но у крыльца она медлит, вспомнив кое-что и смутившись. Псу же зачем-то надо было снять штаны, так пусть делает свои дела на улице, как полагается.

- Ты... эм... Можешь сходить там, за поворотом. В туалет. - хоть ее и не понимали, Прие вообще не хотелось лезть ни в чьи туалетные дела, и вообще все происходящее напоминало ей дурной сон, но лучше так, чем метить дом усопших изнутри. Она не собирается ничего изображать руками, просто свободной рукой предлагает ему встать за закуток крыльца, ни на что толком не намекая, а сама заранее отворачивает голову, пусть и косясь на незнакомца.

Отредактировано Прия Пател (Четверг, 21 октября, 2021г. 21:07:15)

- Ах ты ж... - от неожиданности Прия чуть не забывает устоять на ногах, когда ее толкают плечом. Мелкое рыжее чудище все это время ее понимало!? Каждое оскорбление, на кои девушка не то чтобы скупилась, и каждый ее сгоряча брошенный упрек. Она и сама уже не помнит, что и в каких красках говорила ему, а тот, оказывается, смел водить ее за нос, в такой-то ситуации. Только зачем? Псинка оказалась с подвохом, что не добавляет ему очков доверия, но зато разжигает интерес в девушке, не давая ей скатиться в полноценное осознание собственного горя. Еще рано опускать руки, особенно, когда к одной из них прикован полный сюрпризов антропоморф.

Попривыкшие к темноте глаза различают полнейшую разруху в доме, а воображение рисует ей страшные картины того, как кто-то беззастенчиво обчищает это славное жилище, не забыв даже матрас. Матрас! Да как так можно-то, что за звери могли такое сотворить? А уж что было у нее дома... Прия толком не успела ничего заметить до того, как ее огрели по голове, но там наверняка было не лучше. Все происходящее после было подернуто дымкой кошмарного сна, от которого она никак не могла проснуться. Начать бы этот день заново, проснуться бы в теплой кровати, потревоженной непогодой за окном, и предотвратить случившееся, прислушаться к своей тревоге. Может, им все-таки удалось сбежать? Может они тоже где-то там, под этими же грозовыми тучами, думают о том, как им теперь найти друг друга. Только эти мысли помогают Прие вновь собраться с силами и задуматься о насущных проблемах, о которых как раз напоминает ей Бэл. Хинди из его уст звучит очень уж странно, ему куда больше подходит его родной, рычаще-шипящий.

- Надо было идти на кухню, там все железо и ножи. Если не спёрли всё, уроды такие... - Прия вынужденно сидит на полу неподалеку и свободной рукой копается в ящике, выдернутом из комода и брошенным через полкомнаты. Искали ценности, ясное дело, но что-то же должно было остаться. Отвертку бы, шило, или еще какой-нибудь инструмент, да те же булавки сгодились бы поковыряться и прощупать замок изнутри. Находится только куча детских игрушек, куколок и резных фигурок животных, все слишком хрупкое и останется внутри замка, если попробовать. Где теперь хозяйка этих сокровищ, не хочется думать. Ничего полезного, ничего толкового, да и кто бы оставил острые предметы в комнате ребенка... Хотя стоп, а это что... ложка? Прия поднимает чайную ложку из лужицы холодной каши на полу и вытирает ее об какую-то детскую вещичку, прежде чем поднести ту к глазам, тонким черенком к верху.

- Тут нечего ловить, это детская. - хмуро заключает девушка, вообще считавшая, что лучше бы им сиделось на кухне. Она сама примеряется ложечкой к замку, и черенок даже немного влезает внутрь, а потом будто упирается тупик. Напором замок не возьмешь, да и ложка дешевая, сломается еще, застряв внутри. Прия со вздохом разъединяет свой замок и ложку, раздумывая, где соседи прячут отвертки, зубила с молотами или хотя бы швейные булавки и спицы, если с кухни таки сперли весь металл.

Прия недобро косится на наглую пёсью морду, когда Бэл велит ей заткнуться, но, кажется, не шутит насчет неожиданных гостей. "Меня бы лучше послушал, теперь точно нужно оружие. Нож там, или скалка..." - думает она, отчего-то сразу поверив языку тела явно встревоженного спутника. В конце концов, зачем ему было врать по такому серьезному поводу? Прие прекрасно известно, что врожденный чуткий слух антрпоморфов может различать звуки недоступные человеческому, и ей даже становится немного страшно, что на ее крики прибежали разбойники, или что дикие звери вышли поживиться в ночи. В конце концов, есть, чем, и это лишь вопрос времени.
Если снаружи и впрямь еще бродят напавшие на Тоу разбойники... Ух, тогда Прию даже цепь не удержит. Не убьет, так покалечит голыми руками! Выдавит глаза, отпинает область паха, прокусит уроду гортань, если понадобится, ведь ей теперь нечего терять. Пател не нужно уговаривать отправиться на разведку, когда в мыслях она уже вовсю проливает кровь врагов, и плевать, что они не вооружены. Девушка даже совсем забыла огрызнуться в ответ, слишком боясь быть обнаруженной. Спустя какое-то время в засаде, до ушей Прии долетает тихий треск досок за непрерывной дробью дождя, а затем и вовсе будто что-то громко приземлилось на землю.

- Кажется, слышу... - тихо делится она, продолжая настороженно прислушиваться. Все происходящее было для Прии из ряда вон, поэтому она просто  повторяет за уверенно действующим спутником, перенимая чужую осторожность. Так, последовав примеру хвостатого, девушка тоже подбирает себе оружие, которым избрала остроугольный, но не то чтобы острый осколок глиняного горшка. Не самое эффективное и устрашающее средство для обороны, но копаться дольше и рисковать быть услышанными все же не стоило. Все, вооружились, теперь можно и в бой с элементом сюрприза. Только вот выживший там бродит или разбойник - непонятно.

Вопреки ожиданиям Прии, антропоморф вдруг орет так громко и так близко, что привыкшей к напряженной тишине девушке закладывает ухо, заставляя вжать голову в плечи. А что гаркнул, главное, непонятно! Опять сорвался на родной язык, будто его кто-то здесь понимает. А если это другие жители деревни, вернувшиеся с работы? А если это успевшие сбежать выжившие? Прия бы не обрадовалась, если бы из ее дома доносилось чужое наречие при таких обстоятельствах. 
- Назовись! - звонко  вторит чужаку Пател, на тот случай, если снаружи все же был ее земляк. Раз уж они больше не скрывают своего присутствия и вот-вот ринутся в бой, если кто-то хочет избежать конфликта, сейчас самое время сдаться на их милость. В то же время, вопреки попытке решить все мирно, Прие вдруг приходит в голову, что их цепью вполне можно кого-то задушить, если постараться... Не пропадут!

"Большой? Большой противник это плохо, такого одной цепью не удушишь..." - про себя размышляет Прия, переживая, что же им теперь делать. С улицы вместо ответа слышны лишь зловещие раскаты грома, и они пропускают вспышки молнии, которые могли бы помочь разглядеть потенциального противника. Зачем им с кем-то драться, Прия не знала, но уже погрузилась в  состояние "бежать или сражаться", да и вообще еле соображала после удара по голове, пока не замечая странностей за своим хвостатым спутником. С кем она застряла и к кому прикована, тот и союзник, пусть и временный, а там наверняка бродит какой-то вражина! Впрочем, распознай она кого-то местного, будет уже сложно сказать, за кого она на самом деле.

Прия вновь повторяет за Бэлом, выглядывая в дверной проем поверх его головы, поднявшись на цыпочки для удобства. Разница в росте была не в пользу антропоморфа, и девушка беззастенчиво ею пользуется, пристроившись позади и уперевшись свободной рукой в стену. И что там можно было разглядеть, в этой темени? Две пары глаз изучали окрестности дома, и Прия старалась не сокрушаться больше по поводу разрухи в деревне, а наоборот, вглядываться в каждую деталь. Откуда-то из кустов слышны звуки, и девушка вскидывает палец закованной руки, от срочности позабыв, какой болью это отдастся в запястье.

- Там! Это.. точно не животное. - заключает Прия из звуков последовательного чавканья, существо там скрывалось прямоходящее. - Это может быть и кто-то местный, как я. - предупреждает пса девушка, пока он не бросился в кусты, таща ее за собой. Мало ли кто там был! Крепкий деревенский молодец наверняка способен победить ее раненого союзника, если до этого дойдет, так что лучше идти на мировую!

Отредактировано Прия Пател (Воскресенье, 24 октября, 2021г. 23:48:44)

- Это бык, и есть его мы не будем. - девушке хватило секундного озарения молнией, чтобы узнать животное по размашистым рогам и больше не выпускать из виду. Прия может и не была примерна в своих молитвах и службе, но все же впитала знание о том, что любая корова священна, с молоком матери. Увидеть быка в такую беспокойную ночь, да еще и в грозу, было не иначе как знаком свыше, об умерщвлении животного не может быть и речи. Сам громовержец Индра, когда-то едва ли не главное божество пантеона, давал ей знак, и беспокойство за собственную судьбу понемногу отступает, ведь ничего страшного теперь произойти не может. Проработав с рогатым скотом большую часть своей жизни, Прия мягко говоря предвзята в своей привязанности к коровам и домашнему скоту в целом, да и против своей веры идти не собиралась.
"И ты все равно столько не съешь, жадная мелочь." - со вздохом думает девушка, прежде чем потянуть светлошкурого обратно вглубь дома, бросив еще один взгляд на виднеющиеся в темноте рога животного и мысленно пообещав вернуться. Боги не бросали Прию в беде, и она собирается отплатить им тем же.

- Я хочу наконец избавиться от этой цепи, идем на кухню. И пожрать я могу сообразить, если ты это всерьез. Но мне уже точно пора отправляться в путь. - говорит Прия, уже придумав складный план, в который не вписывается пристегнутый к ней кусачий антропоморф. Нет уж, он пусть как хочет, так и вертится, а у нее куча дел! Она попробует оседлать быка и отправится искать родителей и брата, да и в целом выживших, и она уж точно позаботится о еще не опознанном Глыбе. Девушка и сама чувствовала себя отбившейся от своего стада коровкой, оказавшейся, ко всему прочему, прикованной к не внушающему доверия хищнику. К тому же, этот бык такой здоровый, что походит на буйвола, с таким не страшно и в лесу потеряться, и на зверьё нарваться. Нет, намеренно убивать это величественное животное она точно не позволит.
С такими воодушевленными мыслями девушка уверенно направляется на кухню, уже привычно отставив прикованную руку в сторону спутника для их общего удобства, и вспоминает, что и впрямь где-то видела немного разбросанных овощей, может, найдется и больше. Заодно на кухне можно найти средства для розжига печи, соорудить им факелы, найти оружие, набрать припасов... Кухня - сердце дома, если что-то полезное и было внутри, то наверняка там. Девушка и сама порядком проголодалась, но она хорошо умеет подавлять это чувство, хоть это и отдает неприятными воспоминаниями о голодном детстве.

Вслушиваясь в немного корявую версию своего языка, Прия наконец соображает, что собеседник все-таки не вполне свободно владеет хинди, и запоздало объясняет этим хотя бы пару странностей. Для того, кто так стремился то в бой, то хотя бы вперед нее, занимая ведущую позицию из чистого принципа, Бэл неприлично быстро сдувается и садится у стеночки. Видимо, на проявление своей самцовости ушли его последние силенки. И откуда он такой чудной в ее деревне посреди джунглей? Ответ будто бы лежал на поверхности, но стоило попытаться поймать эту мысль за хвост - и она непременно ускользала обратно в бессознательное, твердящее, что что-то здесь не так. А что сейчас вообще "так"? Лучше не думать о глупостях, пёс и его происхождение сейчас меньшая из ее проблем.

Вынужденно сидя на полу рядом с раненым, Прия осматривается в поисках чего-нибудь полезного, или хотя бы съестного. Хоть налетчики обчистили все полки и ящики на кухне, что-то все же оставили позади, не став утруждаться подбирать уроненное, не иначе. Никаких ножей, о которых девушка было размечталась, нет и в помине, но зато в одном из мешков находится нут, а еще - остатки риса, чуть не выкинутые ею в сторону из-за визуальной пустоты мешка. И с тем, и с другим Прия имеет дело всю жизнь и при желании может приготовить, а теперь, когда у нее, считай, и дома-то не осталось, не то что наполненной кухни, тем более стоило  запастись хотя бы небольшим объемом еды. Бык далеко уйти не сможет, главное не рассиживаться здесь долго, а именно на Глыбу она планировала водрузить все найденные пожитки. Еду девушка бережно укладывает в свою тряпичную сумку, туда же отправляются мули, которые она подталкивает к себе с помощью ног, вытянувшись на полу через полкухни и совершенно не постеснявшись незнакомца рядом.

Вместо инструментов попадаются сплошные деревяшки, хоть Прия и обшаривает все полки, поверхности и углы, до которых может дотянуться. О, сковорода у стены валяется. Ну, для нута лучше бы ковшик, как и для риса, но и такая посудина ей бы пригодилась на новом месте, где бы оно ни было. Диктуемая паникой предусмотрительность заставляет девушку запихнуть в сумку деревянный черпак для готовки и положить тяжелую сковородку у лап антропоморфа, продолжив поиски полезных вещей в темноте. Пател переворачивает уроненный стол вверх ножками, заметив за ним кое-что интересное, и даже натягивает цепь, чтобы добраться до цели без применения грязных ног. Среди осколков посуды, о которые она чудом не режется, Прия находит уже готовые, но подсохшие лепешки. Что ж, негусто, но лучше, чем совсем ничего. Девушка по одной складывает их на вроде как чистую сковороду, стараясь не поломать пападам в процессе.
- Кушать подано. - говорит она с горьковатой усмешкой, ведь сама вряд ли будет есть. Кто-то готовил здесь завтрак, раз лепешки остались нетронутыми. Кто-то не докормил дочку кашей. Прие не надо видеть трупы, чтобы гнетущая обстановка в жилище соседей вновь начала оказывать на нее свое удручающее действие, напрочь отбивая аппетит.